ЭКАУНТОЛОГИЯ
Сайт, посвященный истории бухгалтерского учета и его неминуемому превращению в компьютерный учет
Переписка А.М. Вольфа и Ф.В. Езерского
Меню сайта

Войти

Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив записей

Случайная картинка

Умная мысль
Формальное согласование книг между собою и с оправдательными документами еще не гарантирует правильной постановки дела.
П.А. Замятин

Старинный термин
СУДЕБНИЦА – помещение суда.

Последняя картинка

Социальные сети

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Время жизни

Приветствую Вас, Гость · RSS 28.03.2024, 12:38

Личка:



ИСТОРИЯ РУССКОЙ БУХГАЛТЕРИИ
1876 год
Переписка А.М. Вольфа и Ф.В. Езерского

9 сентября 1876 г. может считаться самым злополучным днем в истории русской бухгалтерии, ибо в этот день поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем… извините, Адольф Маркович с Федором Венедиктовичем.
Адольф Маркович Вольф пришел на лекцию Федора Венедиктовича Езерского и там поскандалил, да так сильно, что оба действующих лица, и раньше друг друга недолюбливавшие, после этого друг друга вообще на дух переносить не стали. Вот что сообщал свои читателям по этому поводу журнал Езерского «Счетовод» за 1889 г., то есть через тринадцать лет после произошедшего!
 
«Счетоводство и его паразиты.
Это было в 1874.
В С.-Петербурге открылась «Фирма Счетовод».
Слово «Счетовод» было еще в то время совсем не знакомо, фамилия Езерского неизвестною, имя и отчество «Федор Венедиктович» — русское, а русский народ спиною стоит ко всему русскому.
И объявил он, этот самый никому неизвестный Езерский, какую-то систему тройную, запугивающую одним названием, да еще русскую. Вот хоть бы она была немецкая, французская, английская, итальянская, словом заграничная, а то русская... Ну ее знаем уже, что все русское — дрянь.
С такими-то шансами на полный неуспех, под такими-то невыгодными и тяжелыми условиями начал Езерский дело, открыл свою фирму. Но несмотря на такие неблагоприятные предзнаменования, нашлись паразиты, готовые присосаться и к тому делу. Должно быть нюх у паразитов особенный, и они имеют способность задолго вперед видеть и ощущать, выгодно ли будет дело или нет.
Сидит Езерский в «Фирме Счетовод».
Лезет к нему один паразит.
— Это вы будете Езерский?
— Я!
— Вы изобрели тройную систему?
— Да.
— Идет, барыши пополам?
— Вы кто же будете?
— Верующий, православный, комиссионер.
Справился Езерский. Правда, комиссионер-воротила православный, верующий, и дом выше всех домов построил, против самой церкви, чтобы Богу прямо из окна квартиры молиться, грехов видно много было, отмаливать надо.
Хотел Езерский побить по рукам, да сердце сильно сжалось. Кто не работал, тот не поймет этого чувства к паразиту. «Нет» сказал он самому себе, не в силах преодолеть себя: «пропадай моя телега, все четыре колеса – Бог с ним, гадка мне рука паразита; не могу к ней протягивать свою».
— Будете помнить — покаетесь, — сказал паразит.
И вспомнил Езерский, и каялся, да было поздно.
Вслед за паразитом русским зачастил к Езерскому другой, на этот раз не русский. С ним та же история.
— Пожалеете, — сказал в заключение и этот.
Прошло полгода... Получает Езерский циркуляр об открытии «первого бухгалтерского кабинета» в Петербурге, как первое предостережение.
И действительно, какая разница фирм!
Слово «первый» уже дает публике чувствовать, что все до него открытые не в счет, а все будущие будут уже пробою ниже, вто­ростепенными, третьестепенными и т.д.
Второе слово „бухгалтерский" — слово иностранное, до чего русские так падки, и притом набитое всем и каждому, не то, что слово «счетовод», никому до того неизвестное.
Третье слово «кабинет», слово высокопоставленное, не то, что какая-нибудь фирма, у которой, может быть, не только кабинета, а и прихожей нет.
Добавьте ко всему, — «первый бухгалтерский кабинет» стал за «заграничную» двойную систему.
Это ли не благодать! Это ли не счастливые условия!
Не то, что «Фирма Счетовод» какого-то безвестного Езерского, задумавшего опорочить заграничную систему и предлагающего свою русскую, наверняка, скверную систему.
На чьей тут стороне шансы на успех, — ясно как свет. Кому из двух провал, кому слава?
Началась война против Езерского, война глухая и немая, и в газетных объявлениях, и т.д.
Прошло пятнадцать лет.
Нам приходится и вспоминать, и писать все это „поневоле".
Из отчета о деятельности „Фирмы Счетовод» за 14 лет видно, что за счетоводные труды свои основатель фирмы получил:
медаль в Америке, Филадельфии,
медаль в Лондоне,
похвальный отзыв в Париже.
медаль на выставке в Москве по учебному отделу — за ученические работы,
медаль на выставке в Петербурге,
несколько премий от земств и одобрение Ученого Комитета Министерства Народного просвещения.
Учредитель «Фирмы Счетовод» издал более 50-ти названий учебных пособий, руководств по счетоводству, ценою от 10 коп. до 6 руб. за книжку, и сочинения его одобрены для школ Ученым Комитетом Министерства Народного просвещения.
На курсах учредителя «Фирмы Счетовод» были ученики — под­данные Англии, Пруссии, Швеции, и русские из Кавказа, Финляндии и из всех губерний России.
Наконец, основатель «Фирмы Счетовод» учредил и открыл Сче­товодные Курсы в Москве и т.д. От него потребовали хозяева свы­ше 1500 счетоводов для временных занятий и на постоянные места. Не знаем, что сделал за это время „первый бухгалтерский кабинет".
Наконец, г. Вольф основывает специальный журнал.
Естественнее всего основателю „бухгалтерского" кабинета было дать соответственное название и своему журналу, т.е. — журнал „Бух­галтерия". Но он дал ему название «Счетоводство», т.е. взял такое слово, которое в течение более 20 лет было связано с именем «фирмы Счетовод» Езерского.
Правда, что слово это существовало раньше не сто, а тысячу лет, но тогда это слово не образовалось в «Фирму Счетовод», слово это не было украшено медалями, наградами, одобрениями.
А потому, принятие названия „Счетоводство", т.е. такого, отвергаемого в былое время защитниками двойной системы, слова, которым все время ратовал Езерский заменить чуждое русскому уху слово „бухгалтерия», само по себе уже составляет награду, своего рода медаль для человека, проводившего его в жизнь. В особенности эта, так сказать, не вещественная „медаль" приобретает значение, когда вспомним, что слово „Счетоводство" позаимствовал не кто-либо другой, а содержатель «первого бухгалтерского кабинета», и конкурент „счето­водства", словом, человек специальный, „в своем'" деле.
Весьма важно, как относится г. Вольф к счетоводству и насколько журнал его сочувствует распространению в обществе счетоводных знаний?
А вот как!
Когда, с развитием дела и во избежание упреков в односто­ронности, г. Езерский пригласил на свои курсы для чтения лекций по двойной системе г. Рейнбота, всеми уважаемого, безупречного пре­подавателя этой системы, то казалось бы, что г. Вольф должен бы был только радоваться, что отстаиваемая им двойная система вверена такому, стоящему выше всяких подозрений, преподавателю.
Но вышло не то.
Вопреки всем ожиданиям, г. Вольф, защитник двойной си­стемы, сам стал против безупречно правильной постановки Езерским преподавания ее.
 
Опровержение.
(Письмо А. М. Вольфа в журнал «Счетовод» Ф.В. Езерского.)
«С тех пор, как я позволил себе иметь свое суждение о «тройной системе», моя личность сделалась предметом ложных обвинений, позорящих мою честь. Долго я оставался глух к этим инсинуациям, не считая даже нужным их опровергать печатно. Но в книжках 1 и 7-ой издаваемого Вами органа, под названием «Журнал Счетовод Ф.В. Езерского», Вы возобновили и восполнили эти обвинения.
Чтобы положить раз навсегда конец этому, я твердо решился, в случае повторения изветов, преследовать их судом и, вместе с тем, нахожу себя вынужденным просить Вас, согласно 139 ст. Уст. Ценз., напечатать в Вашем журнале настоящее мое опровержение:
1) В книжке 7-ой Вашего журнала Вы пишете со слов «Петербургского Листка» (№ 52): «Г. Вольф никогда бухгалтером государственного банка не был, и служил лишь некоторое время по вольному найму мелким писцом на 30-ти рублевом месячном окладе».
Между тем, обращаясь ко мне лично по официальным отношениям во время моего служения в Государственном банке, Вы не могли не знать рода моих занятий в банке. В Вашей книге «счето­водство торговое» (стр. 179, 1877 г.) Вы, выставляя на вид, что в рассмотрении Вашего счетоводства в обществе для содействия рус­ской промышленности и торговли «принимали участие не кто-либо, а содержатели трех бухгалтерских кабинетов по двойной системе в Петербурге»: Вальденберг, я и Китаев, Вы пишете обо мне «бухгалтер нашего государственного банка». Если б, однако, несмотря на Ваши собственные слова, Вы теперь оказались расположенными сомневаться, то мне не трудно было бы рассеять такое неожи­данное недоверие к своему же собственному слову в печати официальными документами, которые предоставляю обозреть у меня каж­дому желающему.
Из свидетельства экзекутора государственного банка от 29 сен­тября 1875 года, за № 285, на предмет представления в Министер­ство Народного просвещения по поводу моего ходатайства о разрешении на открытие бухгалтерского кабинета, ясно будет для всякого, что с 30 июня 1873 г. я состоял на службе в главной бухгалтерии Государственного Банка помощником бухгалтера. Кто знаком с внут­ренними распорядками банка, тот знает также, что должность по­мощника бухгалтера, составляя одну из ступеней в бухгалтерской иерархии, всегда предполагает — особенно в главной бухгалтерии — исполнение чисто бухгалтерских обязанностей. Из другого сохранив­шегося у меня документа — отношения канцелярии С.-Петербургского Градоначальника, от 15-го сентября 1875 года за № 11657, нетрудно будет желающим удостовериться, что разрешение устроить в С.-Петербурге бухгалтерский кабинет было обусловлено представлением удостоверения от управляющего государственным банком в том, что я обладаю хорошими и достаточными для преподавания бух­галтерии познаниями. Это условие, в зависимости от которого поставлено было разрешение, и, вообще, вся наша система предварительных разрешений, с ее строгими формальностями, слишком хорошо могут свидетельствовать, в какой мере «мелкий писец» может присвоить себе не принадлежащее ему звание бухгалтера.
Но зачем было приютить эту ложь Вам, которому она не могла быть известна иначе, как именно ложь?
2. Чтобы объяснить, почему я нахожу противоестественным Ваш союз с Рейнботом, именно после того, как вы сами оха­рактеризовали преподаваемую у вас двойную систему «воровскою», а неудовлетворительные познания учеников С.-Петербургского коммерческого училища Вы приписывали специально незнанию этого предмета самим преподавателем, г. Рейнботом, — Вы решились, поведать следующую истину: «я, видите ли, приходил к Вам и не раз, а по меньшей мере, раз двадцать: с покорнейшею просьбою дозволить мне преподавать на Ваших курсах двойную бухгалтерию и в отме­стку за возложение этого лестного поручения не на меня, а на г. Рейнбота, я и решился «солоно насолить» Вам и г. Рейнботу. Во всем этом голословном обвинении нет ни единого слова правды. От начала до конца представляется оно вопиющим вымыслом. Никогда я не снисходил до предложения Вам своих услуг. После признания Вами двойной системы «воровскою», всякое предложение Вам услуг приверженцем этой системы я признаю поступком безнравственным и предосудительными
Впрочем вы сами хорошо знаете, что ничего подобного не было, и нужно только удивляться печатанию такой неслыханной неправды.
3. Но, недовольствуясь этим, Вы, в разрез с прежними Вашими утверждениями, признаете возможным заявлять, что не добив­шись Вашего согласия на преподавание у Вас двойной бухгалтерии, я 9 сентября 1876 г. будто бы самовольно пытался читать у Вас лекции. Достоинство этой неслыханной инсинуации легко оценить из Вашего письма ко мне (без даты), писанного непосредственно после инцидента 9 сентября и сохранившегося у меня в подлиннике. В этом письме Вы просите меня: «описать цель Вашего посещения и вообще нить всех прений, какие были между мною и Вами, и при­слать мне» (для напечатания в Ваших беседах). Далее вы пишете: «мне придется поместить заметку о Вашем посещении моей лекции и о прениях на ней». Ясно, следовательно, из Ваших же собственных слов, что имело место лишь участие мое в прениях с Вами, но отнюдь не попытка читать у Вас лекции. Описывая тот же инцидент в издаваемых Вами «Беседах» (1876 г. вып. 2 стр. 93), Вы, сами опять таки, говорите только о том, что я Вас перебивал своими вопросами. Почему я перебивал — Вы также знаете; Вы сами публиковали в газетах о Ваших лекциях, с публичною продажею билетов на вход и приглашали слушателей вступить с Вами в прения и предлагать Вам вопросы. Заинтригованный этими объяснениями, я единственный раз явился на Вашу лекцию 9 сен­тября. Озадаченный, затем, Вашими смелыми суждениями, я предложил Вам несколько вопросов ad hoc, на которые, однако, ответа не последовало. Так вот, как я порывался читать у Вас лекции!  Вот как пишется история.
4. Точно так же представляется совершенно вымышленной голо­словная инсинуация, будто я напечатал объявление в № 197 газеты «Новое Время», от 15 сентября 1876 года, и г. Рейнбота. Не говоря уже о том, что знакомых Ваших или г. Рейнбота я не знаю, счи­таю нужным заметить следующее: в своей деятельности я прибегал лишь к лояльным мерам и со своими противниками мерялся не иначе, как в открытом и честном бою. Если же ожесточен­ные Вами враги Ваши и позволяли себе объявления полемического свойства, то я лично всегда их строго порицал за это. Не далее как в № 3 моего журнала «Счетоводство» от 21 января сего года, в статье «Полемика в объявлениях», я сурово осудил этот способ борьбы.
5. Ни в каких отношениях к газете «Петербургский листок» я не состоял и не состою. Как раньше, так и теперь я не имею даже чести знать лично ни гг. Редакторов, ни сотрудников этой газеты. И как безучастно я относился к тому, что печаталось в этой газете обо мне неблагоприятная (в пору редактирования этой газеты А. А. Соколовым), точно также я чужд и благоприятных для меня статей этой газеты, теперешняя редакция которой, сколько известно, не имеет ничего общего с прежнею. Надеюсь, что редакция «Петербургского Листка» подтвердит с своей стороны факт неприкосновенности моей ко всем появлявшимся в этой газете статьям, если только строки дойдут до ее сведения.
6. Обвиняя меня в присвоении не принадлежащего, будто бы, мне звания бухгалтера, Вы не гнушаетесь, без всяких данных, припи­сывать мне имя, отечество, которого ни в жизни, ни по документам я никогда не носил. И, что страннее всего, придавая этому искажению имени значение какого-то неотразимого аргумента по суще­ству, Вы прибегали к этому искажению в виде полемического приема, в своих объявлениях о своем журнале, т.е. совершали тот са­мый поступок, который признавали предосудительным, когда его совершили ваши противники.
и 7. Что же касается распространяемых Вами, через посред­ство Вашего журнала, слухов об упадке моих дел, то оставляю их без всякого опровержения.
Вместе с тем, чтобы показать Вам пример полного беспристрастия, я сим изъявляю готовность печатать отныне у себя «блестящие» балансы «Фирмы Счетовод».
Редактор-Издатель журнала «Счетоводство»
А. М. Вольф.
 
Колонка Редактора

Постоянные авторы
Copyright Медведев М.Ю. © 2012-2024