 |
|
Широкий В.Ф. Российско-Американская Компания 2 |  |
|
ЭКАУНТОЛОГИЯ
Сайт, посвященный истории бухгалтерского учета и его неминуемому превращению в компьютерный учет |
|
|||||||
|
После материалов, относящихся к
паям, в «Изъяснении» приводятся следующие любопытные данные.
«К повсеместным паям безденежно принадлежат строения и
заведения, а именно: 1-е, на острове Кадияке, яко в сборном месте
Северо-восточной компании, деревянное укрепление, в нем церковь божия, домы для
преосвященного и его свиты, домы для правителя, мореходов и прикасчиков со
службами, казармы для промышленных, домы аманатской (дома для заложников) и для
приезда американцев, кладовые для поклажи упромышленных зверей, кузницы,
скотный двор, рогатого скота сорок шесть, а в прочем – пара лошадей, овцы и
козы, одним словом все то, что на острове Кадияке заведено и устроено. 2-е, все
прочие компанейские заведения и строения, по иным местам находящиеся (в пределах островов и американского
материка). Сверх сего все вообще товары и всякие материалы и припасы, как
прежде вывезенные, так и в нынешнем году в компании отправленные, коих
счисляется, кроме употребленных на духовую миссию и поселыциков, с прибавою на
двести тысяч (т.е. на двести тысяч с лишним) рублей. За все оныя нисколько
суммы не поставляется, а приобщаются так, как и заведения, к валовым паям».
Большой интерес вызывает отмеченный
в «изъяснениях» факт наличия значительной массы основных средств, принадлежащих
Российско-Американской Компании, но не учтенных в инвентариуме. Документальные
данные, относящиеся к этому вопросу, недостаточно отчетливо освещают его.
«Изъяснение» лишь весьма кратко отмечает, что «к повсеместным паям безденежно
принадлежат строения и заведения». Смысл этого выражения с трудом поддается
объяснению. Из «Описания первичного основания» Российско-Американской Компании –
известно, на каких началах организовывались промышленные компании – «Имевший
возможность построить судно... разделял оное на 60 или 70 паев участков) и
продавал другим несколько таковых паев». Звероловы, конечно, не могли внести
предпринимателю стоимость паев деньгами. Расчет производился иначе. Они
получали только половину своей добычи, а остальное «отдавано было хозяину судна
за построение его и снабжение снарядами и припасами».
Если учесть то обстоятельство, что
«Компании составляли не прочные каковые-либо заведения, но одни транспортные
суда, и часто случалось, что по возвращении с лова разрушалось после раздела
прибыли и самое существование торговых обществ», то обстановка деятельности
этих временных объединений представится в таком виде. – Хозяин судна,
затративший на него свои средства, оставался его владельцем и после организации
компании звероловов. В то же время все
то, что сооружалось для экспедиции на островах, имело только сезонное значение
и покидалось по возвращении звероловов в Сибирь. Когда по окончании экспедиции
компания распадалась, в распоряжении ее организатора оставалось только судно и
соответствующая обусловленная договором часть добычи («промысел»).
Таким образом, находившиеся на
далеких островах постройки отнюдь не являлись в сознании предпринимателя
«недвижимым имуществом», которому следовало бы дать денежную оценку. Конечно,
все по необходимости заведенное на островах и американском материке,
практически ценилось, но никогда не оценивалось, а потому и не подлежало
бухгалтерскому учету.
В этом отношении образовалась
прочная традиция. Она сказалась даже при возникновении Российско-Американской
Компании: несмотря на то, что она обязана была вести бухгалтерский учет по
определенной форме, в ней частично сохранились хозяйственные навыки и приемы
учета, применимые лишь в условиях первоначального накопления. Яркие следы
такого отношения сохранились и в «Изъяснении».
В нем «безденежно» отнесены к паям
и считаются вошедшими в стоимость паев в качестве их непременной составной
части – весьма ценные на наш взгляд хозяйственные статьи.
В этой части инвентариум перестает
быть точной описью средств компании. Он откровенно выражает беспомощное
состояние бухгалтера, который не имел возможности учесть хотя бы ориентировочно
некоторую часть богатств, накопленных за двадцать лет хищнического
хозяйничанья. Бухгалтер ограничился лишь тем, что глухо включил их в столь же
широкую, как и непределенную формулу: «все то …, что заведено и устроено».
Такое разрешение вопроса счетной практики чрезвычайно характерно как для самой
эпохи, так и для далекой Сибирской окраины, где легко создавались богатства,
позволявшие их владельцам пренебрегать ценностями, непосредственное
использование которых затруднялось расстоянием. В инвентариуме 1799 года не
только относительно сооружений и построек «нисколько суммы не поставляется» (т е. они не оцениваются). Перечень
не подлежавших нормальному учету ценностей выходит за пределы основных средств,
как это видно из следующей констатации инвентариума. – «Товары и всякие
материалы и припасы, как прежде заведенные, так и в нынешнем году в компании
отправленные, коих счисляется кроме употребленных на духовную миссию и
посельщиков – с прибавою на двести тысяч рублей. За все оныя нисколько суммы не
поставляется, а приобщаются так, как и заведения, к валовым паям». Какие
богатства вследствие этого отдавались на полный произвол управителей и
прикасчиков, видно из огромной по тому времени суммы ориентировочного
исчисления: «с прибавою на двести тысяч». Эта безучетность несомненно
развязывала руки хищникам из
состава администрации Российско-Американской Компании. В отсутствии такого
учета, который регистрировал бы решительно все хозяйственные операции и давал
бы бесспорный материал для планомерного и систематического контроля, – нельзя
не видеть одной из причин постигших компанию неудач. Призванная разрешать
задачи государственной важности, располагавшая большими материальными
средствами, наделенная обширными правами, компания на первых же шагах своей
деятельности не оказалась на высоте положения. Она сразу стала обслуживать
интересы отдельных лиц в составе директората и скоро почти целиком сошла на
положение поставщицы доходных и теплых мест. К такому безотрадному заключению
приводит ознакомление с документами ее отчетности.
Инвентариум на 1 декабря 1799 года
Российско-Американской Компании во многих отношениях представляет большой
интерес.
Во-первых, он даёт прекрасный пример бухгалтерского
отображения финансово-экономического состояния крупнейшего
торгово-промышленного предприятия России XVIII века.
Во-вторых, обстановка составления данного инвентариума и его назначение позволяют считать его
составленным с предельной для того времени формальной безукоризненностью и по
нему судить о качестве составлявшихся в конце XVIII века
инвентариумов.
В-третьих, этот документ является редким образцом дерзкой
фальсификации, исказившей представление о действительном состоянии
Российско-Американской Компании. Это было сделано с целью практического
использования эффекта, полученного путем извращения действительности в
интересах группы иркутских капиталистов. Вся совокупность случайно
сохранившихся вместе с инвентариумом документов вскрывает весьма сложную
обстановку, в которой интересы наживы объединяли смелых окраинных хищников.
Подробности искажения представленного Павлу I баланса Компании содержатся в официальном письме от 4 июля
1800 года «первенствующего» директора Булдакова к корреспонденту Компании (и
его родственнику) обер-прокурору 1-го Департамента Сената Резанову.
Булдаков сообщает следующие сведения о махинациях
Мыльниковых. – «Они в отсутствие мое прошедшие зимы управляя Компаниею и
сочиняя повеленной высочайше апробованными правилами о Компании счет всему
компанейскому капиталу для извлечения из него цены, во что каждая акция
состоять должна, поставили излишества во многих статьях и тем увеличили
капитал». В своем обширном письме, написанном едва ли не бухгалтером компании
Андреем Брянцевым (почерк письма и подпись Брянцева под инвентариумом очень
похожи) Булдаков обстоятельно приводит примеры «излишеств», которые были
«понаставлены» Мыльниковыми. «За фрегат Феникс, который по постройке не стоил
15.000 рублей и в сей цене поступил при соединении Компании, построен в Америке
в 1794 году и уже два оборотных
вояжа сделал оттоле в Охотск и, следовательно, служа шесть лет и то еще с
починкою, не может натурально стоить того, чего он стоил сначала, выказали они
ему цену 53.007 рублей, следовательноболее прежнего 38.007 р., вмещая в сию
цену чего стоит починка его, перемены такелажей и равные другие расходы,
каковыми, ежели сей фрегат прослужит еще шесть лет, можноодорожить его и еще во
столько же, но доброта его тогда будет ничтожнее и нынешней».
Булдаков подробно разъясняет незаконность оценки фрегата в
балансе Компании. – «Ежели что на повременное поправление того фрегата и
израсходовано в большем количестве, нежели во что оный кочтовал (стоил)
сначала, то сии издержки должно поставить на счет его службы и тех товаров, кои
в нем перевожены были; но цена настоящая (фактическая) ему та же, или по мере
старости его с уменьшением состоять должна, а не увеличена, какового счету в
целом свете не делают».
Нельзя не согласиться с тем, что оценка фрегата Феникса
неправильна и сильно расходится с его первоначальной стоимостью. Однако то, в
чем Булдаков обвиняет Мыльниковых, в одинаковой мере относится и к Шелиховым. И
в их инвентариуме на 2 января 1798 года фрегат оценен в 31.592-60-1/4, т. е. на
16.592-60-1/4 дороже, чем следовало. Если надпись красными чернилами на
инвентариуме 2 января 1798 года («по сему инвентариуму наша контора вошла в
соединение») верна, то Шелиховы сдали фрегат при соединении в увеличенной более
чем вдвое оценке. Следовательно, Мыльниковы через 1 год 11 месяцев увеличили
его оценку лишь на 21.414-39-3/4. Это, конечно, не умаляет их ответственности, но свидетельствует
о том, что вину в неправильном
учете разделяют с ними и Шелиховы. Вообще, основные средства в конце XVIII века учитывались весьма неудовлетворительно, о чем
свидетельствует и счетная литература того времени. Так, например, в «Почтенном
Купце» при учете основных средств соответствующий счет отражает и самую
стоимость основных средств и результаты, связанные с их эксплуатацией.
Второе «излишество», вскрытое письмом Булдакова, вызвало
еще более ощутительные последствия. «528-1/4 паев, состоящих по разным
компанейским в Америке и по островам промысловым заведениям, означа по 2.000
рублей каждый пай, всего на 1.056.500 рублей, означили и приобретенной от тех
паев наличной промысел, состоящий разного рода в пушных товарах на 550.370
рублей». Действительно, в совершенно разных разделах инвентариума
обнаруживаются статьи, в которых зарегистрирована пушнина, полученная от
пайщиков в частичное погашение их задолженности по паям, показанным в полной
первоначально начисленной сумме. Одна из этих статей содержит данные,
предоставляющие возможность установить соотношение цен теперешних и
существовавших в 1799 году.
Однородная по содержанию статья, относящаяся к «промыслу»
1798 года, записана совершенно отдельно: «приобретенного по компаниям промысла,
состоящего на лицо по островам 230.120-50». Общая сумма этих двух статей составляет Р 550.370-50, полученных в погашение
паев.
Как опытный коммерсант, консультированный опытным же в
такого рода делах бухгалтером, Булдаков подробно разъяснил своему сонаследнику
шелиховских богатств Резанову сущность проделки Мыльниковых. «По самой истинной
справедливости должно было выказать только приобретенный промысел, яко
вещественный капитал, поступить должный в обороты торговли и принести
вещественную же пользу, а не паи, вторые существуют только в уме, ни в какие
обороты не входят и служат только единственно для расчетов с промышленными
людьми, поелику оные люди принимаются по давнему обыкновению в толиком числе,
сколько где тех паев, по которым паям и раздел промысла происходит, из коих
половина отдается тем промышленным, а другая берется в компанию, из каковых
половин, полученных от работных, и вышеупомянутой в наличных пушных товарах
капитал 550.370 рублей составлялся».
Булдаков утверждал, что «сих паев в общей компанейской
массе выказывать отнюдь не следовало по 2.000 рублей, а выказывать должно их на
толикую только сумму, сколько за исключением помянутого приобретенного промыслу
капитала в них остаться может».
Короче говоря, в виду получения от
пайщиков пушных товаров на 530.370 руб. в погашение первоначально исчисленной
задолженности по паям в сумме 1.056.500 рублей, – остаток долга уменьшился до
506.130 рублей. Между тем Мыльниковы увеличили оценку этой статьи актива на
550.370 рублей. Путем прибавления к этой сумме излишне показанных при оценке
фрегата «Феникс» 38.007 рублей определяется общая сумма «излишнего и
неправильного всей компанейской массы вычисления» в 588.377 рублей. .
Булдаков, сделав ошибку в подсчетах, исчислил в
своем письме эту сумму всего в 544.137 рублей, но сделал общий вполне
правильный вывод. «Следовательно, противу прямой истины означили они акции
дороже того, чего оные действительно компании стоят, без малого восьмьюстами
рублями». В этом Булдаков видит отклонение от единственно правильной установки,
сводящейся к тому, «чтоб акции означить из истинного компанейского капитала, а
не из художественного по правилам хитрых обманщиков».
Прямым результатом чрезмерно высокой цены акций явилось
отсутствие желающих «купить оные и войти в акционеры. Булдаков утверждал, что
«помянутое излишних сумм в инвентариуме показание произошло с намерением таким,
чтоб, массу капитала компанейского увелича, вывесть цену акциям дороже, а самим
продать противу того дешевле».По мнению Булдакова для Мыльниковых «и дешевая
продажа не в подрыв служит, но также в знатную прибыль, когда первоначальная
акция стоила им только 1.000 рублей, и то не наличными деньгами, а товарами, в
том числе и маловажными мелочами, а через два с половиною года возвысилась от
разных оборотов без малого вчетверо больше».
Это предположение о возможности со
стороны Мыльниковых незаконных и своекорыстных действий оказалось правильным.
«Дмитрий Мыльников, – сообщалось в письме от 4 июля 1800 года, – быв прошедшей
зимы в Петербурге, при возвращении сюда остался без всякого согласия Компании и
на счет ее в Москве, быдто бы для распродажи компанейских акциев новым
акционерам, но вместо сих компанейских, не выждав полугодового срока,
определенного на продажу оных..., продал собственных семейству их принадлежащих
25 акциев по 2.000 рублей с небольшим и еще несколько к продаже пропозировал».
Булдаков вывел из «сего
пронырливого поступка» заключение, что «компания остается теперь в совершенном
и явном подрыве в разсуждении своих тысячи акций», предназначенных к продаже.
«При получении известия,– писал он, –о дешевой продаже Мыльниковым акциев, все
наличные здесь участники содрогнулися справедливо и сильно возроптали, сколько
ради Компанейских, а не меньше и своих акций, буде бы им оные также продавать
случилось; но, будучи все в родственной связи с Мыльниковым, наконец умолкли в
ожидании – какие далее произойдут последствия».
«Усмотрев пассажи сего неприличного и вредного характера»,
Булдаков обратился с разоблачительным письмом к Резанову, приложив «копию с
инвентариума, по которому оценка акциям произошла и статьи излишняго капитала
показаны». Резанов, «получа известие о
противных доброй вере поступках» Мыльникова, предпринял решительные
шаги. 10 октября 1800 г. он сообщил генерал-прокурору Сената П.X. Обольянинову о действиях Мыльниковых, отметив, «сколь
далече забыт ими долг присяги; когда дерзнули они, сочиня ложной инвентариум
представить оный» императору. В результате Правление Компании было переведено
из Иркутска в Петербург с целью более удобного наблюдения за ходом дел и
непрерывного руководства деятельностью компании.
Усиление надзора за деятельностью компании несомненно
являлось необходимостью. К этому выводу приводят все сохранившиеся документы
отчетности Компании. В какой степени учет был послушным орудием в руках
директоров Компании Мыльниковых, можно выяснить путем следующего анализа тех
данных, которые содержатся в инвентариуме на 1 декабря 1799 года.
Абсолютные суммы и удельный вес основных статей
инвентариума подверглись значительному искажению.
Искусственное увеличение актива
вызвало соответственное изменение в размерах
«истинного капитала» (собственных средств), который был показан не в
действительной сумме Руб. 2.045.978-57-3/4, что составляет 59,81% к валюте инвентариума,
а в преувеличенной сумме Руб. 2.634.356-57-3/4, или 65,71% валюты инвентариума.
Это искусственное повышение суммы
«истинного капитала» дало Мыльниковым возможность показать стоимость одной акции не в Р. 2.825-93-3/4, как
следовало бы, а довести ее до оценки в Р. 3.638-61-1/4. Таким образом,
стоимость одной акции была увеличена на Р. 812-68-2/4. Это было использовано
Мыльниковыми в чисто личных интересах и, несомненно, во вред компании.
Фальсификация инвентариума сильно
изменила сумму собственных средств в обороте.
Удельный вес собственных средств в обороте в силу
искусственного изменения инвентариума выразился не 57,56%, как бы следовало, а
64,08%.
Таким образом, добившись своей фальсификацией чисто
практических целей, Мыльников в то же время значительно прикрасил в
инвентариуме состояние компании. Вообще говоря, в компании имелась полная
возможность каких угодно комбинаций в
отчетности. Самая широкая инициатива в этом отношении облегчалась
установившимся порядком ведения дел и родственными отношениями ответственных
руководителей компании. Ярко выраженная «семейственность» откровенно проявлена
и в инвентариуме, который содержит в себе статьи вроде следующей: «В
производстве Уратской конторы под распоряжением правителя и компаниона Сидора
Андреевича Шелихова и прикасчиков – разных товаров, материалов, наличных денег,
векселей и прочего суммою 121.507-19-1/4. Несомненно, что упомянутый в этой
статье «правитель и компанион» был родственником Шелиховых, Булдакова и
Резанова.
В обстановке такой «семейственности»
можно было как угодно составить инвентариум, тем более, что указаний и
инструкций, которые могли бы стеснять предприимчивых дельцов, по этому вопросу
не было. Между тем вопрос о необходимости
правильной отчетности был поставлен в Компании в самый момент ее
возникновения.
Четвертый
параграф утвержденных Павлом I
8 июля 1799 года «Правил для учрежденной Компании» предъявлял к правлению
следующие требования. «Составя истинный баланс общему ея (компании) с ними
(новыми акционерами) совокупно имуществу, как-то: в
судах, товарах, заведениях и прочем и разделя всю сумму на число состоящих ныне
акций, т. е. на семьсот двадцать четыре части, вывести из сего цену каждой
акции». В силу этого Главное Правление обратилось 20 декабря 1799 года к Павлу I с «всеподданнейшим донесением» за № 229. В нем сообщалось,
что Правление «учинило исчисление всему ныне существующему кампанейскому
имуществу, состоящему в судах, паях, промыслах, заведениях по островам и на
матерой земле Америке, товарах, подписных бобрах, долгах на вояжных, в разных
отпусках, наличных деньгах и во всем прочем, что в каковом либо виде
принадлежит компании и составляет ея собственность, которая за исключением
состоящего кредита на компании составила полного капитала два миллиона шестьсот
тридцать четыре тысячи триста пятьдесят шесть рублей пятьдесят семь копеек три
четверти… В чем именно состоит капитал сей, Правление компании приемлет
смелость всеподданнейше донести вашему императорскому величеству краткую о том
ведомость».
Не ограничиваясь этим сообщением, Правление подробно
объяснило в своем донесении, чем именно вызвана задержка с объявлением в
газетах о цене на акции. «Сия публикация задержана промедлением получения
счетных документов из Уратской конторы, которая по великому отдалению места в нынешнее
время года пути на сих только днях получены правлением».
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Колонка Редактора |  |
|
Скачать: Читать |
|
 |
|
| Постоянные авторы | |
|
|
| Copyright Медведев М.Ю. © 2012-2024 |
