БУХГАЛТЕР

Мне хина заложила оба уха,
Навстречу мне, разгорячен и сед,
Встает из-за разбухшего гроссбуха
Бухгалтер, сумасброд и домосед.

Приподымаясь, раздувает шею.
Обсерваторией — очки и нос.
…Я чувствую: мельчаю, хорошею,
Я — мальчик!
Начинается гипноз…

Как ночи воробьиные, чернила
Вдруг вспыхивают за стеклом: предмет,
Который тьма нарочно подсинила,
Чтоб глаз Анютин свеж был и для смет.

Я — мальчик.
Губы раздирает заеда.
От арифметики (заика) хвор.
Я гусеницам подбиваю сальдо
(Они с листвой проглатывают хлор).

…Тут Дон Кихот, на рысаке, во двор.
Вот кто бухгалтер!
К стремени — останься.
Я — Санчо Панса твой, я — счетовод.
Но растопырив ноги (для баланса)
На все четыре:
                         Подпереть живот.

Морщинистый и долгошеий лебедь —
Выкатывает Дон Кихот кадык:
Неиссякаем благородства дебит:
Копье пером должно разить владык.

…Я выпростался, я подрос.
Я — юноша.
Зря времени, советую, не трать,
Пока пленен
                        Любовью-опекуншей,
И разбухает с лирикой тетрадь.

Чернильные поблескивают птицы
В очках,
                 В обсерватории — везде.
(Бухгалтер не годится
                                       Для петиций,
Для попрошайничества при звезде.)

Гремуча молодости атмосфера:
Фурункул семенем набит до дна.
Стихам и у бродяги Агасфера
Открыт кредит.
Но молодость трудна.

Я недоволен.
Чернильницу нервно
Швыряю на пол: тусклый инвентарь.
Географической рекою, деревом
Безлистным, молния, ответь, ударь!

Мне не чернилом, — кровью из артерий
Писать стихи, как на себя донос!
В мазнице — мед, трава трещит в пихтере:
Дорога!
(Продолжается гипноз…)

…Чуть ночь — по воробьям палят из пушек:
Фотографирует артиллерист —
Окопы; мокрые вихры избушек;
Изрешеченный гусеницей лист;

Кишки и печень, взятые из таза —
Через живот, распахнутый впродоль
 (…Владельцы их, чернея от экстаза,
Жуют усы, мотают бородой…),—

Воюющих солдат, где каждый вымок
В синильной ненависти к господам…
Бухгалтерский (где только цифры) снимок, —
Поэзия, в альбом я не отдам.

Не юноша я больше:
Я — мужчина.
Сознанье, как шкатулку отперев,
Я понял: следствие есть и причина —
Семян молниеносных и дерев.

Мне революция из революций
(«Война войне!») гранатой тычет в нос.
Мужчина я.
Нули не оторвутся
От единиц, рассеявших гипноз!..

…Где Росинант?
Надежная пехота
Свой закрепила шаг.
В дому — бюджет…

Бухгалтер!
Что в тебе от Дон Кихота,
От Агасфера, старца без манжет?

Уж не лазурый светит взор, а карий.
Уж подбородок, как яйцо, обрит.
Ты — человек из наших канцелярий,
А не гротеск, фантазии гибрид.

Чернильная душа, я инженером
Стал человеческих (писатель) душ.
Мне приглядеться бы к твоим манерам,
Чтоб на тебя пошла не только тушь.

Чтоб, не теряя дорогой минуты
(Вернулась ясность к мыслям и ушам),
За чаем у жены твоей Анюты
Беседовать о жизни по душам.

Ты говоришь, очки блестят в задоре,
Что взят баланс, произведен учет,
Каких еще нам там обсерваторий,
Коль в смету лег фундаментом учет!

Век-фейерверк… осмысленное семя
Из каждой цифры рвется (волей воль),
Действительность! Она растет со всеми,
Как дерево — над каждою графой.

…Так, хорошея (И без оперенья)
За чашкой чая с блюдечком варенья,
Преодолев лирический испуг,
Читай, бухгалтер, вслух стихотворенья
Из книги, называемой Гроссбух.