 |
|
Учет в монастырях |  |
|
ЭКАУНТОЛОГИЯ
Сайт, посвященный истории бухгалтерского учета и его неминуемому превращению в компьютерный учет |
|
|||||||
|
ИСТОРИЯ РУССКОЙ БУХГАЛТЕРИИ 1551 год Учет в монастырях Самые ранние из дошедших до
нас книг – расходная книга псковской Завеличской церкви 1531 г. и долговая книга Иосифо-Волоколамского
монастыря 1532-34 г.г.
Далее количество книг увеличивается: от 2-ой пол. XVI в. известно уже около 130
приходно-расходных книг восемнадцати духовных корпораций.
Чтобы представить, с какой
целью велись в монастырях хозяйственные книги, нужно представить сложное
монастырское хозяйство. Современного промышленного производства в древнерусских
монастырях, разумеется, не было, однако монастыри, помимо непосредственно
церковных занятий, были крупнейшими землевладельцами, соответственно
получавшими со своих земель доходы, а также крупнейшими торговцами. Также
монастыри занимались всякими подсобными промыслами: рыбной ловлей, солеварением,
мельничным хозяйством.
Еще монастыри занимались
ростовщичеством, хотя им резоимство, как тогда называли ростовщичество, и не
разрешалось. В том же Стоглаве читаем: «А что Святительские казенные деньги в
росты дают, и хлеб в насыпи и о том Божественные писания и священные правила,
не токмо Епископом и пресвитером и диаконом и всем Православным, но и всему
священническому и иноческому чину возбраняют, но и простым не повелевают,
мздоимством истязовати…». Впрочем, резоимством монастыри все равно грешили.
Понятно, что при такой
широте и таких объемах хозяйственной деятельности, которую и намеревался
контролировать Стоглавый собор, монастырские хозяева не могли не учитывать свое
развитое хозяйство. Учет выражался в ведении всевозможных хозяйственных книг:
кроме приходо-расходных, еще окладных, фиксировавших норму сбора феодальной
ренты, описей монастыря, его служб и владений, книг соборных приговоров
(распоряжений по хозяйственным вопросам),
порядных, кормовых, дозорных, вытных и других. Насколько можно судить,
учет осуществлялся старцами или писцом, нанятым либо монастырским, либо дьяком.
 Кирилло-Белозерский монастырь (XIV-XVII в.в.)  Новодевичий монастырь в Москве (XVI-XVII в.в.)  Страницы из описи имущества и переписной книги вотчин Кирилло-Белозерского монастыря (1601 г.)  Приходо-расходная книга строителя Крестного Онежского монастыря старца Исайи (1657-1658 г.г.)  Книга сбора таможенных
пошлин в Сумском остроге слуги Соловецкого монастыря Матфея Софронова (1689-1690 г.г.)
Современный историк
утверждает: «Источники XVI века дают богатый набор определений лиц, работавших в крепостном
ведомстве монастыря. Наряду с уже упомянутыми казенными дьяками или подьячими,
это и «паробки», и «детинки», и дьячки, иногда просто слуги. Некоторые из
приведенных терминов могут указывать не только на молодой еще возраст
называемых лиц, но и на их зависимое положение в административно-служебном
аппарате монастыря, и на обычай вскармливания в обители сирот с последующим
оставлением их там. При более подробном рассказе о Троицком дьячестве можно
было бы привести немало случаев пострижения дьяков в монахи или исполнения
монахами дьяческой должности, факты поступления в Троицу настоящих
профессионалов из числа дьяков и подьячих московских приказов, целые списки «дьяческих
династий», служивших в монастыре в течение нескольких поколений и т.д.»
Итак старцы, писцы или дьяки – одним словом,
профессионалы, как их ни называй – делали заметки, после чего составлялись черновые,
а потом и беловые книги. Новая книга начиналась при назначении нового ответственного
за самое ценное имущество: деньги, ходовые товары (мед, воск, соль, зерно),
книги и документы. Помимо приходов и расходов, «для памяти» делались разные
хозяйственные заметки. Первоначально деление на натуральный и денежный учет в
хозяйственных монастырских книгах отсутствует: оно появляется лишь с XVII в.
Установить общие правила
выполнения учетных записей, ввиду того, что правила составления книг в разных
монастырях и даже службах отдельных монастырей были неодинаковы, не
представляется сегодня возможным. Ясно лишь, что это были записи не
стандартизованные, вне табличной формы, такого приблизительно содержания:
«Марта в 7 день Козьме
Сергееву дано полмеры ржи цена 5 алт, сельдеи на деньгу, семьги пол-9 гривенки
2 алт 5 ден.».
«Конану Паяканскому. Заплат
на 4 ден., ремень 2 ден., мера ржи 10 алт., замолотье 4 ден., по рубежам 47
алт.».
«Февраля в 27 день Никита
сочтен. Имки его 2 руб. 3 алт. 4 ден. Платежу его: дров возил 20 недель 2 дни,
итого рубль 24 алт. 4 ден. И от сего счету осталось долгу на нем 13 алт.».
Документальную проверку
хозяйственных операций – ее, кстати, проводили специально выбранные старцы с
помощью монастырских подьячих – при таком способе бухгалтерской записи выполнять
было непросто. Отсюда ошибки и откровенные злоупотребления.
Впрочем, практика показала, что
никакой способ бухгалтерской записи не в силах устранить злоупотребления, если
к ним склонно осуществляющее бухгалтерский учет лицо. В доказательство,
приведем несколько историй, установленных по учетным книгам Соловецкого монастыря
современным исследователем-источниковедом.
«Поразительные факты,
подрывающие доверие к достоверности содержания приходо-расходных книг
приказчиков соляных промыслов, мы находим в книгах старца Капитона. За три года
(1639—1642 гг.) его приход (по записям в книгах) составил 905 руб. (от продажи
соли). Эта же цифра стоит и в итоге расходной книги. Казалось бы, если приход
равен расходу, то у приказчика не должно остаться ни копейки. Но из росписи в
конце книги выясняется, что за время службы Капитон отправил в монастырь и
другие службы хлебных запасов на сумму 593 руб. 25 алт. да еще ухитрился
привезти в монастырь 150 руб. денег наличными! Видимо, такая форма отчета
нисколько не смущала монастырскую «бухгалтерию», но у нас она вызывает
недоумение. Остается неизвестным, откуда взялась эта масса зерна и денег? Можно
лишь догадываться, что приказчик продавал соль и покупал зерно, но узнать,
сколько всего он продал и сколько купил, из его книг не удастся. Во всяком случае,
если верить росписи в конце книги, то не менее 45% реального дохода в
приходо-расходных книгах не записано!»
Читаем далее:
«Самым подробным и самым
большим по объему (свыше 70-ти листов) является счет приказчика Курейской
службы старца Исайи (1669—1677 гг.). По денежным приходо-расходным книгам
недостача у него составила только 10 руб., но в товарных книгах было отмечено
очень много неточностей. В большинстве случаев в приходе оказывалось больше
товаров, нежели в расходе. Но иногда случалось и наоборот. Бывали случаи,
когда в расходе значились товары, которых вообще не было в приходе. Исайя
по-разному объяснял эту путаницу. Если чего-то не хватало, он отговаривался
тем, что недостающие запасы пошли на питание и одежду старцам, служкам и
работным людям. Избыток некоторых хлебных запасов оправдывал различием мер:
крупу, например, он принимал в вологодскую большую меру (15 четвертей), а
раздавал по службам в малую курейскую (получилось 29 четвертей). Расходуемые
товары, не значившиеся в приходных книгах, могли быть получены от предыдущего
приказчика, а поэтому записаны в отводных книгах. А смолы, например, нет в
приходных книгах потому, что она была куплена и ее следует искать в денежных
расходных книгах. В конце своего счета Исайя заявил, что вся эта неразбериха
учинилась у него «простотою, без хитрости, потому что и в прошлых годах в той
Курейской службе приказные старцы тех расходов хлебных запасов и товаров в
своих приходных книгах не писали и в монастыре курецкому дворовому хлебному и
товарному расходу счету не было, потому что расход бывает сверх служебных
людей, приезжим и служебникам и работным и всяких чинов людям, не по окладу,
малыми статьями многой». Это еще одно свидетельство несовершенства системы
учета и результат дезорганизации системы контроля над деятельностью
приказчиков в период Соловецкого восстания».
Еще более характерна другая
история:
«Счетным спискам очень
близки по характеру содержащихся в них сведений следственные дела о
хозяйственных злоупотреблениях. Необычный случай произошел в Соловецком
монастыре в 1646 г.
На соборе решено было сместить казначея Савву, служившего на этом посту уже
пятый год. Пригласили самого казначея и спросили, находятся ли в его келье
казенные вещи, и если да, то приказали принести их в казенную палату для
отвода новому казначею. Савва заявил, что ничего казенного у него нет. У
присутствовавших это вызвало сомнение, и в его келье был произведен обыск. При
обыске обнаружили 18 печатных и рукописных книг, множество медной и деревянной
посуды, одежды и других вещей, а также «бойчие» часы и 105 руб. денег. У его
ученика также обнаружили несколько (восемь) книг, одежду и 55 руб. денег.
Однако самая поразительная находка в келье казначея — это две поддельные
печати, которыми опечатывали казну и подлинники которых находились только в
ведении всего монастырского собора, а «у прежних казначеев таких других
подделанных печатей отнюдь не бывало».
При передаче казны новому
казначею стало известно, что отводные книги («опись казны») написаны не
соборным подьячим Василием Алексеевым, как это должно быть, а подьячим
казенной палаты. Поначалу Савва отпирался, но затем на очной ставке признал,
что книга была написана по его приказу. Он, однако, отрицал свою причастность
к исчезновению подлинной книги и пытался обвинить одного из соборных старцев в
том, что тот подложил фиктивный список в казну. Но это выглядело настолько
нелепо, что ему пришлось здесь же на соборе просить прощения за свою ложь.
По-видимому, без подлинных отводных книг уличить казначея в злоупотреблениях
было невозможно, поэтому решили ограничиться частичной конфискацией имущества.
У казначея конфисковали дорогую одежду (песцовую, мерлушчатую и бобровую шубы),
10 книг, деньги и другие вещи. Но и после конфискации у бывшего казначея
оставалось еще много книг, посуды и одежды, в том числе 3 шубы. Без сомнения,
поддельные печати и отводные книги не были случайностью. Благодаря им казначей
мог бесконтрольно пользоваться монастырской казной, о чем и говорит опись его
кельи».
Как видите, древнерусские
казначеи мало чем отличались от современных материально-ответственных лиц: почуяв
безнаказанность, они живо перетаскивали добро из общественных помещений в
личные, и никакие учетные книги не могли им в этом воспрепятствовать.
 Монеты: 1 – Бориса Федоровича Годунова; 2 – Дмитрия
Иоанновича (Лжедмитрия); 3 – Владислава Сигизмундовича; 4 – Василия Иоанновича
Шуйского; 5, 7 – Иоанна IV; 6 – Василия II; 8 – Федора Иоанновича; 9 – Василия III; 10 – Иоанна III; 11 –
Василия I
Литература:
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Колонка Редактора |  |
|
Скачать: Читать |
|
 |
|
| Постоянные авторы | |
|
|
| Copyright Медведев М.Ю. © 2012-2024 |
